Онтопсихология Антонио Менегетти: мужество быть собой

Гришина Н.В. (Профессор СПбГУ, доктор психологических наук)

Свои лекции по философии на летней сессии 2005 года профессор Антонио Менегетти начал со слов: «Ни в одном университете мира не обучают философии. На всех философских факультетах преподают историю мысли или историю мнений». За этой констатацией, как и постоянным обращением профессора Менегетти к философской проблематике, – ясное осознание того, что психология, в том числе и современная психология, имеет глубокие философские основания. Более того, именно современная психология оказывается перед очевидной необходимостью решения философских вопросов человеческого существования. Во всяком случае, это с очевидностью относится к онтопсихологии – науке экзистенциального характера, науке, которая отвечает глубочайшей потребности человека – «ностальгии по метафизическому».

Философия «с древних времен ставила перед человеком задачу: “познай самого себя”… Из интуитивно постигнутых фундаментальных характеристик человеческой природы выводятся житейские максимы: как должен жить и действовать индивид, обогатившийся предложенным ему пониманием удела человеческого. Философия является учительницей жизни: полезных наук много, но нет познания более важного» (Рудкевич А., 1990, с.5).

Таково было предназначение философии, ее истинный смысл. Однако постепенно, особенно в идеологизированных социальных системах, философия превратилась в собрание схоластических суждений и перестала быть «учительницей жизни». Передала ли она эти функции психологии? Правомерность этого вопроса связана с тем, что на протяжении всего ХХ века проявлялась и нарастала тенденция перехода проблем существования человека из философского в психологический пласт. Экзистенциальные, «жизненные» проблемы (например, проблема смысла жизни), бывшие скорее предметом отвлеченных дискуссий – поскольку ответы на поднимаемые ими вопросы всегда давались извне: традицией, религией, культурными нормами и стандартами времени – становятся задачей, требующей индивидуального решения.

В течение долгого периода своей истории психология развивалась в рамках философского знания. И хотя психология уже достаточно давно обрела самостоятельный научный статус, в ней, по мнению европейского психолога С.Московичи, продолжает существовать «что-то вроде ответного опасения впасть в “философские” спекуляции» (Московичи, 1984, с. 220). Кроме этого, он упоминает еще о двух аспектах «научной идеологии», которая становится препятствием на пути развития науки.

Во-первых, это «господство позитивистской эпистемологии», в соответствии с которой «факты “даны” в окружающей действительности», а «подлинно научный критерий – это эксперимент» (Там же, с. 218). Второе – нечто «вроде молчаливого компромисса, когда мы избегаем иметь дело с вопросами, касающимися сущности законов, к которым имеет отношение наша дисциплина, и все сводим к способу их проверки» (Там же, с. 219). Фактически, указывает Московичи, это спор о методах и стратегиях исследования, достигающий подчас такой остроты, что возникает «вопрос, не имеем ли мы дело с двумя различны-ми типами ученых или двумя отдельными дисциплинами». Приведенные суждения известного психолога относятся к социальной психологии, однако развитие и состояние психологии за прошедшие с момента их написания более чем тридцать лет позволяют, на наш взгляд, сегодня отнести их к психологической науке в целом. К упомянутым им проблемам в развитии психологии – необоснованная боязнь обвинений в «философствовании», еще сохраняющееся влияние позитивизма, несмотря на всю критику в его адрес и осознание его ограниченности, разочарование в прежних подходах – необходимо добавить не до конца преодоленное европейской психологией влияние американского варианта науки и американского прагматизма в психологии, в соответствии с которым «знание должно служить нуждам человека и быть практическим, а не метафизическим» (Лихи Т., 2003, с. 198).

В свое время реакцией на это стало возникновение «третьей силы» в психологии – гуманистической психологии, которая была призвана преодолеть упомянутые барьеры на пути развития психологии: она изначально, развиваясь на основании принципов феноменологии, не принимала многие из постулатов позитивизма, а самое главное – имела глубокие корни в философии и обратилась именно к сущностным вопросам психологической науки. И в какой-то мере, безусловно, оправдан пафос Маслоу, который «пришел к пониманию гуманистического направления в психологии как революции в истинном, старейшем смысле этого слова…то есть создании нового способа восприятия и мышления, нового образа человека и общества, нового понятия об этике и ценностях, нового направления движения» (Маслоу, 2002, с. 7).

В отечественной литературе наибольшую известность получила точка зрения «классиков» гуманистической направления – К.Гольдштейна, А.Маслоу и К.Роджерса. Хотя позиции последних несколько расходятся (см., напр., С.Мадди, 2002), они едины в том, что составляет один из главных постулатов гуманистического направления: жизнь представляет собой процесс реализации тенденции к максимальному выражению заложенного в человека потенциала, процесс самоактуализации (на этом основании С.Мадди называет эту позицию «актуализационным подходом» к пониманию личности). Менее известен экзистенциальный вариант гуманистического подхода, в соответствии с которым «какой-то однозначно заданной направленности или сущности у человека нет», «направление развития человека определяется исключительно выборами, которые он делает» и «неправильный выбор, плохое осознание альтернатив, бегство от ответственности за свой выбор – это предпосылки “нездорового” развития» (Леонтьев Д. А., 1997, с. 41).

Однако, несмотря на отсутствие недостатка в литературе гуманистического направления, доступной сегодня русскоязычному читателю, несмотря на увеличивающийся поток посвященных этой проблеме отечественных работ, исследований, в том числе и диссертационного характера, представления о сущности гуманистического направления в психологии, по крайней мере, у части психологов имеют весьма примитивный характер. В сущности, они недалеко ушли от радикальных высказываний в манифестах раннего бихевиоризма: все, что недоступно объективному исследованию, не может быть предметом внимания научной психологии. Гуманистическое направление в психологии воспринимается как имеющее описательный характер и ос-нованное на недоказуемых представлениях, имеющих столь же недоказуемые следствия.

Безусловно, в становлении и оформлении статуса гуманистической психологии, в том числе и в отечественной науке, существуют нерешенные проблемы. Неслучайно вторая половина ХХ века, по признанию ученых, стала временем активной методологической саморефлексии в науке. Ее необходимость вызвана стремлением понять роль науки в современном быстро меняющемся мире и нарастающими сомнениями в достоверности традиционного представления о научном знании и традиционной методологии науки.

Как отмечает в начале своей книги, посвященной онтопсихологическому видению проблем меметики, «сейчас мы существуем в новом мире и потому нуждаемся в ином способе отношения к предметной данности и к самим себе» (Менегетти А., 2002, с. 9). «Новый мир», в котором мы существуем, – это, прежде всего, динамичная, постоянно меняющаяся реальность, требующая от человека не просто традиционно понимаемой адаптации, но способности выстраивать стратегии своего поведения в условиях постоянно нарастающих темпов социальных изменений. Когда-то Московичи сформулировал эту идею как необходимость перехода от «науки порядка» к «науке движения» (1984), что предполагает, в том числе, переход от статичных описаний к динамическим.

В современной психологии существует множество фрагментарных частных объяснительных моделей и не достает синтезирующего взгляда. Одна из очевидных проблем современной психологии – это необходимость перехода от фрагментарных подходов к целостным описаниям и необходимость распространения этого описания от отдельных феноменов психической жизни человека на раскрытие логики целостного человеческого существования, анализ бытия человека в универсуме, социальном, историческом, культурном контексте его существования.

Именно это понимание и отвечает представлению о предмете онтопсихологии.

Само понятие «онтопсихология» не ново для представителей Ленинградской-Петербургской школы психологии. Последователи и ученики Б.Г.Ананьева хорошо знают, что он использовал понятие онтопсихологии для обозначения одного из центральных направлений будущего развития психологии. Представляя «картину психологии будущего, интенсивного развития многих новых дисциплин теоретической и прикладной психологии», Ананьев пишет, что «среди них будут науки, исследующие отдельные периоды человеческой жизни и …, наконец, онтопсихология человека, объединяющая все части возрастной и дифференциальной психологии, характерологию» (Ананьев, 1977, с. 369). Тем самым в будущей психологии он-топсихологии отводилась роль интегрирующей дисциплины. В буквальном значении онтопсихология (от греч. ontos – сущее) – психология бытия (очевидна привлекательность этого понятия, связанная именно с осознанием необходимости обращения психологии к анализу бытия человека в универсуме его существования: в свое время этот термин предлагался в качестве одного из вариантов возможно более точного обозначения гуманистической психологии).

В соответствии с этим значением Ананьев писал, что предметом онтопсихологии должно быть «психологическое исследование самого бытия человека» (по Логиновой, 2005, с. 184). В этом отношении его позиция совпадает с фундаментальным видением онтопсихологии Антонио Менегетти. Одно из определений предмета онтопсихологии, которое дает Менегетти, это «анализ антропологического бытия во всех его проявлениях – от экзистенциального до трансцендентного» (Менегетти А., 2003, с. 17). Тем самым онтопсихология ставит перед собой задачу создания науки о жизни человека, его целостном существовании.

Онтопсихология – это современное направление психологии, которое по ряду существенных критериев может быть идентифицировано в рамках гуманистического подхода, как направление, ориентированное на изучение и анализ жизненного пути человека. Онтопсихология является не просто гуманистическим, но экзистенциальным направлением в психологии. Это отражается, прежде всего, в философских корнях онтопсихологии, интегрировавшей экзистенциальную идею подлинности и неподлинности человеческого существования. Кроме того, это проявляется и в ряде конкретных моментов, по которым онтопсихология сближается с экзистенциализмом. Онтопсихология – это психология бытия человека во всей его целостности и пол-ноте, выделяя различные модусы бытия человека. Разделяя взгляд психологов гуманистического направления на наличие у человека позитивного потенциала, онтопсихология придает решающее значение выбору человека, создающему самое себя. Наконец, в онтопсихологии понимание человека всегда осуществляется через культурно-исторический контекст. Классики экзистенциальной психологии делали акцент скорее на субъективном переживании человеком своих бытийных проблем, но не на описании бытийных аспектов его существования, то есть занимались фактически не самим бытием человека, а тем как он его воспринимает и переживает. Если воспользоваться словами А.Менегетти – «Мы способны быть и знать свое бытие» – то можно сказать, что гуманистическая психология сделала акцент на осознании и переживании человеком проблем своего бытия, замкнув его на собственном эмоциональном опыте, а не на его «способности быть». В отличие от этой традиции онтопсихология является подлинной психологией бытия человека, его существования в этом мире.

Вместе с тем, говоря об онтопсихологии, невозможно не упомянуть ее практические приложения. Онтопсихология (как, может быть, ни одно другое направление современной психологии) развивает собственное видение самых различных сторон жизнедеятельности общества и существования человека – политики, экономики, искусства, педагогики и др. Онтопсихология – в высшей степени практическая наука, видящая конечную цель психологического знания в совершенствовании человека и человеческого общества.

Б.Г. Ананьев писал: «Для онтопсихологии естественный масштаб измерений – человеческая жизнь в целом» (Ананьев Б.Г., 1968б, с. 7). Говоря о конкретной форме индивидуального развития человека в процессе его жизни, он использовал понятие «жизненный путь человека». Известно стремление Ананьева к развитию биографических методов как наиболее адекватного инструмента изучения жизненного пути человека. Одной из задач, которую должна решить психология, бесспорно, является описание целостной жизнедеятельности человека, который как целостный субъект предстает, прежде всего, как субъект своей жизни (Гришина Н.В., 2006). Эта задача – возможно, центральная для психологии – имеет очевидные практические следствия.

В свое время Маслоу подверг жесткой критике позицию психоанализа, в том числе и за то, что его целью является «устранение вытеснения и других защит, скрывающих неприятные истины; он ничего не делает с идеологией, религиозными догмами, системами ценностей и не учит, как жить» (2002, с. 203). В противовес этому, в соответствии с основными принципами и идеями гуманистической психологии, Маслоу указывает, что «конечная цель обучения (как и психотерапии, семейной жизни, работы, общества и жизни самой по себе) – помогать человеку расти в направлении полноценной человечности, полной само-реализации и актуализации его высшего потенциала, возведение его на максимальную высоту. Словом, оно должно помогать ему стать лучшим из того, на что он способен, сделать актуальным то, что пока содержится в нем как потенциал». (Там же, с. 228). Однако это делает необходимым наличие критерия, «на основе которого можно отличить плохие средства от хороших, функциональные значения от нефункциональных значений… Момент, когда мы сможем ясно отличить инструментальное добро (хорошее) от инструментального зла (плохого), породит тысячи следствий» (Там же).

Тем самым гуманистическая психология фактически поднимает проблему целей и смыслов, этические проблемы человеческого существования. Традиционная психология не считала возможным включение подобных вопросов в сферу своего внимания. Однако в современной психологии все более осознается глубокий психологический смысл известного высказывания Сартра «Существование предшествует сущности», являющегося одним из исходных постулатов экзистенциальной психологии. В частности, созвучный характер имеет предлагаемое А.Тэджфелом понимание изменения как одной из фундаментальных особенностей социального окружения: «Изменяя себя, индивид изменяет социальную среду; изменяя ее, изменяется сам» (Тэджфел, 1984, по: Андреева Г.М., 2002, с. 15).

Обращение современной психологии к проблематике жизненного пути, стиля жизни, жизненных стратегий, таким образом, является не просто дополнением, расширением ее проблемного поля, но органичным переходом от «онтологии изолированного индивида» к «онтологии жизненного мира» (термины, введенные Ф.Е.Василюком). Различия принципиальны: первая точка зрения исходит из того, что «человек вступает во взаимодействие с миром, уже будучи наделенным определенным набором качеств», а «онтология жизненного мира» предполагает, что «только во взаимодействии с миром человек обретает свои сущностные характеристики» (Леонтьев Д.А., 1997, с. 44-45). Последний подход соединяет человека и социокультурный контекст его существования в единое целое, названное К.Левином «жизненное пространство человека».

А.Менегетти пишет о трех возможных модусах бытия: 1) жизнь как адаптивное существование в соответствии с законами окружающего мира, основанная на следовании правилам своего времени и социальным обстоятельствам, при этом предлагаемые модели жизни безоговорочно принимаются; 2) мастерство жизни как способность добиваться большего, его показателем является успех в социально-историческом контексте, сочетающийся с субъективной удовлетворенностью человека; 3) искусство жизни как «способность воздействовать на жизнь таким образом, чтобы внести в бытие новизну. Вместе того чтобы участвовать в повторении цикла существования предметного мира, человек действует так, что жизнь становится естественным фоном творческой игры его собственной личности» (Менегетти А., 2001). Нетрудно видеть, что последний из описанных Менегетти модусов существования созвучен тому, что в отечественной психологии называют стратегией «жизнетворчества».

Проблематика «жизнетворчества», как и жизненного пространства, жизненных стратегий, стиля жизни и т.д., еще достаточно нова для психологии и нуждается в тщательной проработке. Однако российская гуманитарная традиция всегда была открыта экзистенциальному измерению, и проблематика духовности все более активно привлекает внимание отечественных психологов. Нет смысла напоминать широко известные рассуждения Т.Куна о законах появления нового научного знания (которые в современной психологии могут быть проиллюстрированы данными исследований С.Московичи в рамках его концепции влияния меньшинства). Ведь в свое время и появление экспериментальной психологии (с которой мы и по сей день связываем дату рождения научной психологии) вызвало немало возражений: «Главный принцип этого нового исследовательского подхода состоит в том, чтобы разыгрывать из себя идиотов и поступать так, будто мы вообще ничего не знаем о психических феноменах, будто их должно и можно наблюдать только извне, пользуясь позитивистскими и эмпирическими методами. Желательно объяснять, а не понимать эти феномены, выявлять в них закономерности, а не смысл. Ведь понимание делает нас «сообщниками» объекта нашего исследования. А это мешает нам четко отделить его от себя. Сторонникам опытно-научного подхода в психологии (как и в других областях знания) требуется “стерильно-чистый” объект, причем анализируют они не “смысл”, а “механизмы” психических феноменов: законы превращения физиологических раздражителей в представления, регулярные ассоциативные структуры в комплексах представлений и, наконец, сами законы мышления, то есть “логику”» (Сафрански Р., 2005, с. 53-54).

В наше время обсуждается и нередко подвергается критическому анализу и само понятие науки. В частности, по этому поводу А.Менегетти замечает: «…Понятие науки в том виде, как его определяют и используют в университетских пособиях и общедоступных текстах, есть редуцирующий, упрощающий термин. В сущности, в соответствии с этим понятием научным является то, что соответствует мнению некоторого круга людей… Этот уровень науки можно определить как принятый и последовательно развернутый в своих выводах стереотип, в сфере которого наукой является все то, что может быть соотнесено с этим стереотипом. То, что выходит за его рамки, остается непостижимым. Обсуждаемое нами сейчас понятие науки указывает не на знание о реальности, а на предел, налагаемый мнением большинства» (Менегетти А., 2003, с. 90-91).

Однако все дискуссии такого рода, в сущности, в большей или меньшей мере конструктивны. Гораздо опаснее, на мой взгляд, своего рода «психологический нигилизм». И.Ялом, один из лучших в мире специалистов по экзистенциальной психотерапии, пишет, что «нигилизм характеризуется активной, всепроникающей склонностью дискредитировать деятельность, имеющую смысл для других» (Ялом И., 1999, с. 504); в его основе, по мнению Ялома, – утрата человеком смысла своего существования. Нигилизм, бесспорно, опаснее всего для того, кому он свойственен, но, к сожалению, обладает разрушительной силой и способен уменьшать энтузиазм и мужество тех, кто подвергается критике нигилиста.

Выражение «мужество быть» является названием работы Пауля Тиллиха, философа и теолога ХХ века. Опубликованная в 1952 г., она считается философской классикой и, безусловно, является блестящим образцом экзистенциальной мысли, оказавшим несомненное влияние на психологов экзистенциального направления. Например, Ролло Мэй одну из своих книг назвал «Мужество творить». Исходным тезисом работы Тиллиха является представление о том, что «мужество как универсальное и сущностное самоутверждение человеческого бытия есть онтологическое понятие. …Мужество человека есть утверждение им своей сущностной природы, внутренней цели, или «энтелехии», но в характере этого утверждения всегда присутствует момент “вопреки”» (Тиллих П., 1995, с. 8-10). Сказанное не означает, что природа мужества трагична. Еще Сенека, описывая стоическое мужество, отмечал, что «утверждение своего сущностного бытия вопреки желаниям и тревогам приносит радость. …Радость – это эмоциональное выражение мужественного «Да» по отношению к своему истинному бытию» (Там же, с. 16). Мужество самоутверждения в той или иной форме отмечается разными психологами. Например, по Виктору Франклу, «Быть – значит отличаться»: «…То, что может противостоять всему социальному, телесному и даже психическому в человеке, мы и называем духовным в нем. Духовное, по определению, и есть свободное в человеке. Духовная личность – это то в человеке, что всегда может возразить!» (Там же, с. 201-202).

В этих так удивительно созвучных мыслях разных ученых – не только описание их позиции, но и объяснение того, что составляет часть проблемного поля онтопсихологии.

Онтопсихология, как постоянно подчеркивает Антонио Менегетти, прежде всего, – практическая наука. Она практическая наука в том смысле, о котором настойчиво говорил еще Курт Левин, считавший, что «исследование, которое не создает ничего, кроме книг, не будет удовлетворительным, настойчиво повторял, что существует острая «необходимость более тесной кооперации между теоретической и прикладной психологией. Она может быть реализована в психологии, так же как и в физике, если теоретик не будет смотреть на прикладные проблемы с высокомерным отвращением или со страхом перед социальными проблемами и если прикладной психолог поймет, что нет ничего практичнее хорошей теории» (Bargal, Gold, Lewin, 1992, P. 6).

Онтопсихология – не просто практическая наука, она фактически отстаивает новую мужественную философию жизни, включающую не только психическое здоровье, совершенство, успешность человека, но и эстетику его бытия. Обращение онтопсихологии к подлинным моментам жизни человека – это обращение к фундаментальной задаче психологии: раскрытие перед человеком такой возможности постижения жизни, которая позволит ему приблизиться к достижению цели, стоящей, в конечном счете, перед каждым из нас – овладению Искусством жизни. Это высшая цель, которую может поставить перед собой человек, будь он профессором психологии, строителем или крестьянином. Это то, что объединяет всех, делая нас учениками в этой великой школе жизни, где нам может посчастливиться встретить своего Учителя.

Литература:

1. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. М.: Наука, 1977.
2. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. Л., 1968.
3. Ананьев Б.Г., Дворяшина М.Д., Кудрявцева Н.А. Индивидуальное развитие человека и константность восприятия. М., 1968.
4. Андреева Г.М. В поисках новой парадигмы: традиции и старты ХХI в. / Социальная психология в современном мире / Под ред. Г.М. Андреевой, А.И. Донцова. М., 2002.
5. Гришина Н.В. Человек как субъект жизни / Новая Онтопсихо¬логия. 2002. № 1. С. 18–23.
6. Гришина Н.В. Индивидуальность: человек как субъект жизни / Психо-логические проблемы самореализации личности. Вып. 6 / Под ред. Л.А. Коростылевой. СПб., 2002. С. 15–23.
7. Гришина Н.В. Онтопсихология: психология человека как субъекта жизни / Психологические проблемы самореализации личности. Вып. 9. / Под ред. Л.А. Коростылевой. СПб., 2006.
8. Леонтьев Д.А. Что такое экзистенциальная психология? // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в пост-советской психологии / Под ред. Д.А. Леонтьева, В.Г. Щур. М., 1997. С. 40–54.
9. Лихи Т. История современной психологии. СПб., 2003.
10. Логинова Н.А. Опыт человекознания. История комплексного подхода в психологических школах В.М. Бехтерева и Б.Г. Ананьева. СПб., 2005.
11. Мадди С. Теории личности: сравнительный анализ. СПб., 2002.
12. Маслоу А. По направлению к психологии бытия. М., 2002.
13. Менегетти А. Мудрец и искусство жизни. НБФ «Онтопсихология». М., 2001.
14. Менегетти А. Онтопсихология и меметика. Рим, 2002.
15. Менегетти А. Онтический геном. ННБФ «Онтопсихология». Москва, 2003.
16. Московичи С. Общество и теория в социальной психологии // Совре-менная зарубежная социальная психология/ Ред.: Г.М. Андреева, Н.Н. Богомолова, Л.А. Петровская М., 1984.
17. Рудкевич А. Философия А. Камю: Предисловие // Камю А. Бунтующий человек. М., 1990.
18. Сафрански Р. Хайдеггер: германский мастер и его время. М., 2005.
19. Тиллих П. Избранное: Теология культуры. М., 1995.
20. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.
21. Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М., 1999.
22. Bargal D., Gold M., Lewin M. The Heritage of Kurt Lewin // Journal of Social Issues. 1992. Vol. 48. No. 2. P. 31–44