Феномен лжи (обмана). Философско-этический анализ Е.Н.Чекушкина1 / Журнал «Alma mater» (Вестник высшей школы) Специальный выпуск «Премия Менегетти – 2012», 2012

Представлен анализ динамики содержания феномена лжи (обмана) как стереотипического общественного и индивидуального феномена нравственной культуры социума. Автор рассматривает этот феномен в четырех направлениях. Во-первых, ложь и обман как константы человеческой жизнедеятельности. Во-вторых, ложь как специфика возрастного проявления и показатель психической и моральной жизни человека. В-третьих, ложь как социокультурный феномен, прослеживающийся в гендерных показателях социальной дифференциации. В-четвертых, обман (ложь) с точки зрения этико-аксиологических аспектов.
Ключевые слова: культура, ложь, нравственное сознание, обман, социум, феномен, ценность, этика.

Проблема лжи (обмана)2 всегда занимала важное место в социальной жизни и сознании людей, получая теоретическое осмысление в философско-этических и религиозных учениях, в таких науках, как этика, логика, психология. Тем не менее, до сих пор она еще недостаточно изучена. В философских исследованиях прослеживается тенденция рассмотрения особенностей проявления лжи как неотъемлемой составляющей человеческих коммуникаций. «Ложь проникла во все сферы человеческого бытия, человеческий мир не только создает для лжи беспристрастные возможности, но и имеет ложь одним из своих начал, нет такого вида социальной деятельности, где бы ни встречался обман», — полагает современный исследователь феномена лжи Д.И. Дубровский [8. С. 22].

Можно выделить следующие позиции относительно социальной роли лжи:

Важным отличительным критерием данного подхода является ситуативное понимание лжи как проявления ее зависимости от кризисного состояния самого общества и морали человека.

Ложь является уникальным феноменом социальной действительности и социокультурных традиций. Современный социолог Н. Смелзер справедливо отмечает, что в обществе по его функциональному срезу относительно таких институтов, как государство, экономическая система, политические связи, семья, средства массовой информации и т.д., феномен лжи проявляется в результате их коммуникативности [16. С. 589].

В этой связи немаловажно рассмотрение феномена обмана в ряде социльно-этических срезов:

  1. Обман как важный аспект жизнедеятельности социальных институтов, проявляющий себя как экстрагенный фактор общественной жизни.
  2. Ложь как индивидуально-личностный аспект жизни человека в социуме.

Таким образом, можно рассматривать феномен обмана в этическом, социологическом и правовом планах, а также в индивидуально-психологической и в социально-психологической плоскостях.

Анализируя обман как социально-институциональное явление, важно обратиться к ролевым функциям феномена в межинституциональных отношениях общества.

В этом плане трудно не согласиться с позицией немецкого социолога, экономиста и историка культуры М. Вебера, который рассматривал вопрос о социально-нравственных феноменах в связи с проблемой социльного действия различных институтов общества. Вебер указывает, что «общественное действие, ориентированное на рациональную договоренность, относится к поведению, основанному на согласии, институт с его рациональными установлениями относится к «союзу» [7. С. 536]. Здесь ложь заведомо представлена как процесс деструкции рационально установленного союза институтов общества.

Проследим механизм этой деструкции. В значительной степени вскрытию этого механизма способствует рассмотрение проблемы в этическом аспекте.Отечественный исследователь А.И. Титаренко отмечает, что «усложнение социальной структуры … ведет к изменению механизмов моральной регуляции» [18. С. 247]. И действительно, структурная эволюция общественных институтов приводит к существенным изменениям функций, различных феноменов нравственного сознания. В нашем случае это обман, который маскируется подчас в различных ситуациях маргинализированных институциональных каналов в структуре общества.

Исторически сложилось так, что обман идентифицируется в зависимости от напряженности социальных связей, что в значительной степени обусловлено нравственной атмосферой общества. Трудно не согласиться с мнением А.И. Титаренко, что на протяжении эволюции нравственного сознания общества изменялось функциональное значение феноменов самосознания общества, которые изменяли свою направленность от интрогенности к экстрагенности. В этой связи верным является наблюдение, характерное для общественной морали, где явно констатируется факт расширения функций обмана в деятельности институтов общества (политика, экономика, право, культура, семья и др.).

Современный ученый Д.И. Дубровский говорит о двойственной роли лжи в социальной эволюции человеческого общества. С одной стороны, на всех исторических этапах нашей цивилизации обман — непременное средство борьбы за власть, орудие амбиций, честолюбия; с другой стороны, как свидетельствует исторический опыт, обман использовался и в качестве борьбы с различными формами зла.

Первый тезис подтверждается историческими примерами. Было немало выдающихся личностей, которые лгали из желания не быть униженным, стремления повысить свой авторитет. «Клеветники и доносчики, захватив руководящие позиции, обычно начинают выступать в роли блюстителей нравственности, ибо им выгодно иметь дело с честными, порядочными людьми, добросовестно выполняющими свои обязанности. Это двойная мораль — одна для себя, другая для управляемых» [24. С. 223]. Необходима она для того, чтобы завоевать и удержать свой пост. «Вы не можете сказать все, что вы думаете о том или ином человеке, потому что он может вам однажды пригодиться, вы не можете высказывать свое мнение о мировых лидерах, потому что вам придется иметь с ними дело в будущем» [Там же].

Трудно представить себе общество, в котором люди  говорили бы всем правду, были бы полностью откровенны друг с другом. Вряд ли такое общество вообще могло бы существовать. Поэтому суждение о том, что ни в каких человеческих отношениях не должно быть лжи, слишком примитивно. Уже с детства мы опутаны множеством условностей, сопровождающих наше общение с другими людьми. Каждый человек понимает это, и вряд ли кто-то из нас считает себя обязанным говорить «всегда правду, одну только правду и ничего, кроме правды» [24. С. 6]. Есть правда, которая причиняет боль, но и есть ложь во спасение.

Зарубежный психолог П. Экман считает, что не всякий обман должен быть обязательно разоблачен. Таким образом, выявляется еще один феномен — нравственная ложь.

«Ложь является социально дозволенной, люди действуют в рамках определенных социальных норм, которые узаконивают их обман. В таких случаях, как правило, лгущего не мучают угрызения совести, если, конечно, он уверен, что это делается для пользы. К такой лжи можно отнести «медицинский обман». Такая разновидность, по мнению многих врачей, оправданна», — утверждает П. Экман [24. С. 52]. Хотя не исключено, что его использование подрывает доверие, необходимое во взаимоотношениях врача и больного, подготавливает почву для более опасных обманов.

Эту проблему поставил еще И. Кант, разрешив ее однозначно: даже в крайней ситуации ложь не может быть нравственно оправдана. Российские же мыслители находят решение, коренным образом отличающееся от кантовского: «Нравственность не есть механический свод различных предписаний, безотносительно обязательных в своей отдельности. С материальной стороны нравственность есть проявление доброй природы; но человек, по природе добрый, не может колебаться между нравственным интересом спасти ближнего и нравственным интересом соблюдать фактическую точность в своих показаниях; добрая натура исключает склонность ко лжи или лживость, но в данном случае лживость не играет никакой роли» [цит. по: 11. С. 62].

Речь здесь идет о невозможности догматизма в морали, приводящего к слепому следованию абстрактным, пусть даже правильным, принципам в отрыве от конкретной ситуации. Точка зрения В.С. Соловьева не случайна, а закономерна: она основана на русской духовной традиции и адекватно отражает отношение русского народа ко лжи в межличностном и официальном общении.

Таким образом, в некоторых случаях мы можем говорить о лжи как о положительном моральном феномене. Позитивная нравственная оценка лжи объясняется возможностью ее ситуативно-целесообразного применения, разграничения оценки поступка человека и самого человека. «Если человек лжет не намеренно, хотя и говорит неправду, то его нельзя назвать лжецом» [24. С. 6–7]. Никто не назовет лжецом пойманного или лгущего на допросе шпиона или скрывающего смертный диагноз врача.

При столь глубокой укорененности лжи в культуре однозначность оценки может показаться парадоксальной. Моральный вердикт относительно лжи связан с зыбкостью мира культуры. Культура не имеет под собой никакого безусловного основания. Поэтому, с одной стороны, ложь есть нарушение, но с другой — без нее невозможна не только специфически человеческая коммуникация, но и человеческое взаимодействие, а значит, и сам человеческий мир.

Ложь есть средство защиты и реализации интересов отдельных личностей, групп, классов, народов и государств. Обман служит одной из форм проявления социальных противоречий, выражает эгоистическое обособление, конкуренцию, неподлинное объединение, всевозможные способы достижения интересов и целей за счет других или вопреки желаниям других. Ложь всегда есть в значительной степени явление социального порядка. Человек лжет главным образом другому и другим. И даже когда человек лжет самому себе, он делает это, имея в виду сознательно или бессознательно других. Человек играет роль перед самим собой, чтобы потом играть эту роль перед другими.

Публицист И. Клямкин в статье «Почему трудно говорить правду?» попытался показать роковую роль случайностей, которые помогли Сталину. «У него источник лжи находился внутри. У деятелей той поры идея вырабатывалась и постоянно подпитывалась ложью» [13. С. 211].

Автор работы «Насилие лжи, или Как заблудился призрак» А. Ципко пытается объяснить, что произошло со страной в ХХ в., почему вожди, которым так долго и искренне поклонялись, были неспособны принести нашему народу и мир, и землю, и благосостояние. Он пишет об абсурдности и ложности тоталитарного правления: «Сталин связал себя ложью, погряз во лжи, когда начал обещать людям отсталой, измученной России легкое решение всех проблем. Он лгал не только людям, но и себе» [21. С. 132]. По мнению А. Ципко, «до сих пор у нас в стране в наших новых выборных органах правят бал демагоги, сами живущие обманом и пытающиеся удержать всю страну в состоянии идеологического дурмана» [21. С. 51].

Ложь может поддерживать организацию общества и государства. Правящие группы, правительство, правители широко используют различные функции (обещающие, защитные и др.) обмана. Ложь есть главная основа тоталитарных государств: без организованной лжи они никогда не могли бы быть созданы. Пример лжи, разросшейся до невероятных размеров в масштабах тоталитарного государства, приводит Дж. Оруэлл в романе «1984»: «Все принимают ложь, навязанную партией. Если во всех документах одна и та же песня, тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой». Принципы, на которых основано это государство, поражают слишком очевидным искажением распространенных лозунгов: «Война — это мир», «Свобода — это рабство», «Незнание — это сила». Таким образом, автор антиутопии подчеркивает опасность «массового психоза» [14. С. 157] — слепой веры в государственную идеологию, предостерегает от излишнего конформизма, приводящего к покорности, бездействию, дискредитации личности, растворении ее в безликом социуме.

Ложь в огромных размерах практиковалась в политике в ХХ столетии. «Фронты, которые образуются в мире, проникнуты ложью. Так называемый антикоммунистический фронт есть ложь и шантаж. В Германии это есть просто орудие международной политики и прикрытие желания раздела мира. Ложью является деление мира на два лагеря, это есть прием войны» [5. С. 105].

Политика в значительной степени есть искусство управления человеческими массами, и она не исключает ложь. «Ложь в политике представляет собой специфический вид лжи, ибо она имеет целью не только ввести в заблуждение, но и облегчить тому, кто ею пользуется, манипулирование другими людьми» [10. С. 105].

Российский государственный деятель конца XIX— начала XX в. К.П. Победоносцев выявляет негативные последствия воздействия лжи на политическую структуру общества. Он пишет: «Перед выборами кандидат в своей программе и в своих речах ссылается постоянно на фикцию: он твердит все о благе общественном, он не что иное, как слуга и печальник народа, он о себе не думает и забудет все свои интересы ради интересаобщественного, развивается, совершенствуясь, целое искусство играть инстинктами и страстями массы для того, чтобы достигнуть личных целей честолюбия и власти. Затем уже эта масса теряет всякое значение для выбранного ею представления до сих пор, пока не понадобится снова на нее действовать: тогда пускаются в ход снова лживые и льстивые фразы — одним в угоду, в угрозу другим: длинная, нескончаемая цепь однородных маневров» [15. С. 36].

Особенностью нравственного сознания порядочных людей является отказ от участия, когда происходит массовое использование обмана как фактора подавления политических соперников. На уровне социально-групповых отношений значительным фактором, инициирующим отход от истинности и формирование лжи, является партийность. К. Мелитан отмечает: «Сложная и могущественная страсть, называемая партийностью, является ... неистощимым источником всякого рода лжи; мы, французы, слишком хорошо знаем, в какой ужасной лжи может оказаться виновною та или иная политическая партия, ставящая свои собственные интересы выше справедливости. И мы ежедневно видим такой поразительный, можно сказать, ошеломляющий факт: публицисты или критики руководствуются в оценке людей или их произведений только одним критерием — принадлежит ли оцениваемый человек к их партии или нет» [цит. по:
2. С. 137].

И.А. Ильин подчеркивает, что «дух политики, политической партийности всегда ядовит и разлагающ» [12. С. 78]. Сущность его состоит в том, что люди из честолюбия посягают на власть, ставят власть выше целого; обращаются в борьбе к самым дурным средствам, превращая партийную программу в критерий добра и зла. «Партийные честолюбцы лгут в доказательствах и спорах; заведомо обманывают избирателей; клевещут на конкурентов и противников. Одни продают свои «голоса», другие их покупают — то за деньги, то за почести, то раздавая места, то устраивая прибыльные дела… Люди начинают думать, что «цель оправдывает средства»; воцаряются деморализация и авантюризм; облик политического лидера приобретает черты профессионального лжесвидетеля и взяточника» [Там же]. Замечания И.А. Ильина справедливы в свете политического опыта как России, так и других стран мира.

Обман зачастую становится сущностной характеристикой должностной фигуры, правительства и правителя, официального органа, СМИ и т.д. Ложь входит в обыденное сознание, становится привычным его атрибутом.

Обманом насыщены практически все избирательные кампании, сулящие благо, внушающие надежду на осуществление заветных чаяний, сокровенных желаний, особо значимых целей. Своя позиция в этом отношении — у средств массовой информации. Несмотря на отдельные или частые выпады против политики правительства и президента, все же очевидно: СМИ проводят именно политику правительства и президента, неоднократно подтверждая, что «в чьих руках телевидение, у того и власть». Обещания правительства «сравнительно легко принимаются на веру массами, формируют надежду, придают смысл повседневной жизнедеятельности и нередко одухотворяют ее» [8. С. 23]. В таком случае обман выполняет функцию умиротворения масс, их активизации, упрочения существующего социального порядка, создания оптимистической перспективы, уверенности в будущем.

СМИ часто применяют приемы, которые по своей сути являются обманными: умолчание неприятных фактов, дискредитация противников любыми средствами, ссылки на несуществующие источники. «С помощью веры на слово, то есть пропаганды и рекламы, совершается обман граждан, заключаются политические сделки и компромиссы, а ложь достигает такого размаха, какого мир до сих пор и не видывал. Правящие власти большей частью используют: 1) «обещающий обман», внушающий надежду на осуществление сокровенных желаний, значимых целей; 2) «защитную» функцию обмана, исходящую от официальных органов и официальных лиц путем поощрения некоторых видов обмана» [8. С. 23].

В каждом конкретно взятом соотношении ложь ведет к распаду ценностных устоев человеческого общежития, умножению абсурда, бессмысленности бытия, выражает эгоистическое обособление, разрыв, нарушение общности, недоверие, враждебное отношение к другим или неподлинное общение.

Немаловажным является и тот факт, что обман может служить сущностной основой индивидуально-личностного поведения человека в обществе и даже его социальной характеристикой, смыслом социальной деятельности. А.И. Титаренко замечает, что на протяжении всей истории нравственной культуры человечества коллизия «индивидуальное — социальное» решалась двояко: «Честность одних … оказывается удобным качеством, позволяющим выжимать из них, а честность других, владеющих капиталом и собственностью, оказывается удобным моральным прикрытием их корыстных интересов, их положения и деятельности» [18. С. 129].

Верной представляется та позиция, согласно которой индивидуальное пространство человеческой деятельности завершается там, где начинается индивидуальное пространство другого человека. Человек, столкнувшись с перипетиями социальных деструкций и катаклизмов, либо обращается к нравственным идеалам, либо отвращается от них, повинуясь ложным ценностям и ориентациям.

Cовременный психолог Е.Н. Богатырева считает, что «обман во благо только на первый взгляд кажется нам целительным, спасительным и полезным. Если посмотреть на проблему в перспективе, пропустить то недолгое время, пока будет длиться обман, то убедитесь, что вреда такой обман приносит гораздо больше, чем пользы. Выгода от такого обмана, как, собственно, от любого другого, иллюзорна, и как любая иллюзия — недолговечна. Всем обман сулит беспокойную жизнь и не несет в результате удовлетворения. Вряд ли вспомните случай, когда обман помог вам или оказался приятен» [6. С. 27]. Кроме того, «человек, обманывая себя, невольно начинает обманывать и других. Ложь порождает ложь» [6. С. 6].

Мы обманываем во благо, желая угодить, помочь, не причинить боль и т.д. Но если обманывают нас, считаем это подлостью, предательством, низостью. Э. Шостром в работе «Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор» выделяет основные характеристики, присущие манипулятору: ложь (фальшь и мошенничество), неосознанность (апатия, скука), контроль (закрытость, намеренность) и цинизм (безверие). Основная цель манипулятора, так же как и обманщика, «применяя разнообразные уловки, контролировать ситуацию для достижения своей цели» [23. С. 5]. «В каждом из нас живет манипулятор, который бесконечно применяет всяческие фальшивые трюки с тем, чтобы добиться для себя того или иного блага» [23. С. 11].

Итак, человек лжет в целях адаптации. Но ложь в межличностном общении делает манипуляторов одинокими и замкнутыми на себе.

Обман знаменует собой внутренний конфликт, типичный для социального субъекта, часто разрешающийся наиболее доступным способом — путем обмана других или путем обмана самого себя, а точнее — обоими путями одновременно: нельзя обманывать другого, не обманывая себя. И только за немногими исключениями обман — безнравственная форма защиты собственных интересов [8. С. 6]. При этом создается видимость соблюдения нравственных и социальных норм (честности, справедливости). Без создания такой видимости обманывающий не может рассчитывать на успех.

Б. Шалютин в работе «Человек лгущий» утверждает: «Ложь требует раздвоенности человеческого Я» и «хотя раздвоение само по себе еще не ложь, они столь близки, что там, где есть развитое раздвоение личности, ложь не может не иметь места» [22. С. 153]. Кроме того, он подчеркивает, что ложь не только морально приемлема, но и морально необходима. «Мораль не только предполагает аморальность, мораль есть ложь по самому своему существу» [22. С. 154]. Необходимо лишь не лгать без действительной надобности, а также сводить к минимуму ситуации вынужденной лжи, что позволит «оградить себя от лишних «откровений» со стороны окружающих» [22. С. 156]. Приведенный выше анализ феномена лжи свидетельствует о ней как о безнравственном поведении, морально неоправданной лжи.

Обман распространен и в экономической сфере жизнедеятельности человека, и в спорте, медицине, и в педагогической и научной деятельности; он проявляется в разнообразнейших формах — от прямой фальсификации фактов до тонких передержек в изложении и оценках взглядов и концепций оппонентов, умолчаний и искусных деформаций смыслов3.

Ложь в экономической сфере становится практически традиционным явлением в отношениях между деловыми партнерами. Возникает чрезмерная склонность к полуправде и разного рода секретам. Исследования обмана в бизнесе свидетельствуют о том, что этот феномен проявляется во всех его сферах (магазин, рынок, услуги). Обманные действия на финансовом и деловом рынках зачастую совершаются при продаже и покупке ценных бумаг, получении кредита за взятку (безвозвратный кредит), страховании кредитов и сделок и т.д. Обман в бизнесе начинается с рекламы.

Одним из немногих видов деятельности, в которой обман не только не осуждается обществом, но и приветствуется, является спорт. В применении к спорту «обман» заменяется более неопределенным выражением типа «спортивная хитрость», «ловкость», «расчетливость» и т.д. Это означает примерно следующее: «спортсмен должен скрыть от противника свои хитрости и угадать уловки противника, чтобы в итоге его обмануть».

Обман в педагогике можно условно разделить на три категории: обман со стороны педагога, со стороны ученика, взаимный обман. К педагогическому обману, встречающемуся не только в школе, но и в семейном воспитании, относится создание вымышленных примеров. Возможен и обман с элементами шантажа. Применительно к семье следует отметить, что обман может существовать между супругами, родственниками и супругами, супругами и родителями, а также между родителями и детьми. Все они могут лгать и обманывать друг друга. Ложь в семье очень часто может явиться предпосылкой для назревания конфликта.

Случаи обмана присутствуют в нетрадиционной медицине (знахари и шарлатаны). Обман применяют гадалки, маги, астрологи. С магическими манипуляциями насылания порчи знакомы все народы на всех континентах.

Подходы к рассмотрению ценностной сущности лжи могут быть выявлены в контексте противопоставления категорий ценностей и антиценностей.

Следует отметить, что существуют разные позиции относительно ценностно-этической сущности лжи в общественной культуре: от ее оправдания в метафизических и нравственно-философских позициях как необходимо-функционального явления до ее негативного восприятия как деструктивного, разрушительного феномена общественного сознания. Считаем справедливым и возможным определение ценностного содержания лжи в зависимости от ее конкретных форм ценностного проявления в сознании общества и человека.

В современной философии феномену лжи уделено большое внимание. Особую роль в восприятии лжи как явления общественного играет аксиологическая ее интерпретация.

В данном контексте важно рассмотреть феномен обмана с точки зрения соотношения элементов иерархии ценностей в системе нравственной культуры. Во-первых, ложь является необходимым инструментом сохранения устоявшегося баланса ценностей в обществе. Во-вторых, в системе нравственных ценностей ложь занимает уникальное положение как амбивалентное явление.

В каждую историческую эпоху формируется целая совокупность условий духовного развития общества. Важным фактором в создании этой совокупности является проблема ценностей. По мнению А.И. Титаренко, «ценностная ориентация играет особенно важную роль в моральном выборе… Даже иллюзорные формы оправдания используются ею для своего утверждения» [18. С. 232].

В истории развития гуманитарного знания можно наблюдать разные ценностно-философские аспекты интерпретации проблемы лжи. Как уже отмечено, ложь имеет системный характер. В этом плане достаточно убедительно выглядит утверждение Л.М. Архангельского: «Доминирующим элементом в структуре морального сознания является его нормативность» [3. С. 83]. Обман в значительной степени проявляется как разнополюсное, многогранно ценностное явление, которое имеет в зависимости от фактуры общественного развития изменчивый характер. Этот феномен отражен в различных аксиологических учениях.

Нам представляется более продуктивным путь, когда доминируют духовно-качественные этические приобретения в структуре морального сознания общества, формируемые под влиянием феномена обмана. Исходя из этого, мы рассматриваем различные философско-этические парадигмы развития морали.

Парадигма нравственного совершенствования (перфекционизм) мыслится как универсальное воплощение всех ценностей во всестороннем развитии человеческого общества. Она тесно связана с понятием духовной культуры. В этом плане мы придерживаемсявзглядов отечественных исследователей проблемы.

Так, А.К. Уледов справедливо полагает, что духовная культура — сложный феномен, который имеет ряд характеристик: «Культура — это конкретно-исторически развивающаяся система духовных ценностей, духовная сила общества. В то же время это процесс человеческого творчества, социально значимого по сущности. Это выражение определенной специфической формы общественных отношений между людьми» [19. С. 36].

В праксеологическом аспекте она затрагивает прежде всего духовную деятельность человека — область духовных идеальных образований, вид духовной деятельности по производству, распределению и потреблению духовных ценностей. Нравственность — одна из самых важнейших составляющих общественных ценностей — заключается в добровольном самодеятельном согласовании чувств, стремлений и действий отдельных членов социума с чувствами, стремлениями и действиями всего коллектива. Такие ценности, как совесть, долг, ответственность и др., способны выступить как существенные противопоставления деструктивного воздействия обмана на ценностную иерархию личности, способность личности самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности, осуществлять самоконтроль.

Влияние ложного сознания, лжи на систему ценностей и нравственных отношений в обществе значительно и многообразно. Показателем морального кризиса служит рост различных проявлений социальной патологии и моральной деградации.

Ложь и обман доходят до автоматизма в общественно-политической жизни и выражаются в следующих категориях. Нигилизм особенно распространен среди молодежи. Во всех своих проявлениях он выступает как антипотребительский рефлекс, черпая себе сторонников среди городского населения. Соответствующие акты демонстрации вызова обществу, скандального неподчинения, порой терроризма хорошо известны.

Квиетизм предлагает такое пребывание в современном обществе, которое позволяет освободиться от гнетущей власти навязчивых идей. Конечная цель — моральная чистота и душевный покой, подавление и ограничение страстей за счет сокращения общественных связей личности.

В рамках известных нам этико-философских направлений мы можем достаточно наглядно выявить тот факт, что ложь занимает в определенные исторические промежутки времени в зависимости от доминирования тех или иных ценностных парадигм координирующее или деструктирующее положение.

Отметим также, что ложь в системе ценностей все более и более становится «утилитарной». В различных случаях бытовой и практической деятельности человека она занимает позицию инструментальной ценности.

Мы можем наблюдать в условиях современной дифференциации системы ценностей ту особенность, которая отмечена при рассмотрении современного морального сознания. По мнению О.Г. Дробницкого, в обществе невозможно повсеместное исполнение библейских заповедей «не укради», «не убий» и др., а бесчестность, жестокость, эгоизм являются непременными правилами жизни, из чего он делает вывод: должно быть достигнуто такое общественное состояние, где эти пороки будут полностью устранены.

Исследователи в области этики убедительно раскрыли аннигилирующую роль лжи в системе ценностей в условиях нравственной деструкции общественного морального сознания. Философ М.М. Бахтин верно отметил негативную сущность воздействия лжи на общественную систему ценностей в условиях современного общества. По его мнению, «ложь — наиболее современная и актуальная форма зла… Нет еще формы силы (могущества, власти) без необходимого ингредиента лжи. Слепота к смысловому идеальному бытию (независимо от того, знает его кто-нибудь или нет), к смыслу в себе … обманутого превращают в вещь. Это один из способов насилия и овеществления человека» [4. С. 239].

Личность существует и развивается в определенной системе ценностей, которая выстроена в иерархическом порядке в ряду систем общественного сознания. Иерархия может носить конкретно-исторический и личностный характер.

Проблема ценностей всегда связана с ответственностью за ложь. М.М. Бахтин определяет ответственность через призму свободы творчества, волевых аспектов жизнедеятельности человека. Творческий процесс есть всегда процесс насилия. Следовательно, и обмана, «совершаемого правдой над душой». «Правда никогда еще не была родной человеку, не приходила к нему изнутри… Она всегда была одержимостью. Согревающей правды еще не было, была только согревающая ложь» [4. С. 236]. Ложь и обман возникают в контексте диалога «Я — Ты»4.

Достаточно часто в последнее время утверждается, что в общественном сознании присутствуют оригинальные этические ориентиры.

Известный деятель католической церкви К.М. Мартини отмечает, что неолиберальная мысль аморфна и в ней нет подлинных нравственных ценностей: это лишь «перевертыши». Поэтому у него возникает вопрос: во что верит тот, кто не верит? У. Эко пишет в эссе «Когда на сцену приходит другой»: «Я постарался обосновать принципы внерелигиозной этики на чисто природном явлении… и на убеждении, что инстинктивно всякий полагает, что его душа (или нечто, выполняющее ее функцию) проявляется только благодаря соседству с окружающими. Из этого вытекает то, что я определил как «внерелигиозная этика», по сути этичность природы… Природный инстинкт, дозревший до степени самосознания, разве это не опора, не удовлетворительная гарантия?» [25. С. 11]. Такая этика сводится к новым интерпретациям природных инстинктов.

Вышеуказанная парадигма неолиберального мышления может превалировать в обществе в том случае, если сами функции природных инстинктов будут утверждены в качестве нормы поведения в социуме. Известная современная исследовательница проблем поведения личности К. Хорни, рассматривая исторический контекст развития духовной культуры человечества, отмечает: ложь проявляется как искушение и олицетворение зла, что особенно характерно для религиозных представлений Средневековья: «Олицетворение зла искушает запутавшегося в духовных или материальных проблемах человека предложением беспредельного могущества… Искушение может прийти к любому духовно богатому или бедному, ибо оно взывает к двум могущественным желаниям: страстному желанию беспредельного и желанию легкого достижения [20. С. 33]. Легкий путь к беспредельной славе является также неизбежным путем к внутреннему аду презрения к себе и самоистязания. Вставая на такой путь, человек действительно теряет свою душу — свое реальное «Я».

Российская философская традиция рассматривает ложь и обман в качестве доминирующих факторов социума.

Трудно не согласиться с точкой зрения французского ученого Э. Дюркгейма, который отмечает: «Большинство областей общественной жизни определяется императивами и запретами, навязываемыми индивиду обществом» [9. С. 56]; нарушение же табу приводит к наказанию. Для избежания нарушений общественного императива Дюркгейм вводит целый свод правил, призванных гарантировать, прежде всего, профессиональную честность.

Мы можем, опираясь на проведенный выше анализ, со значительной долей уверенности утверждать о наличии такой особенности феномена лжи и обмана, которая современными аксиологами обозначена как повод «к диалогичности» между разными уровнями системы ценностей.

Исследователь этико-эстетического среза современной культуры Л.Н. Столович полагает, что любое явление человеческой ментальности имеет амбивалентную окраску. В значительной степени ложь может по причине своей специфики связывать истину с отсутствием какого-либо ценностного бытия культуры, подчас предшествуя истине: «Истина, помимо онтологического и гносеологического значений, обладает и аксиологическим аспектом. Она определяет не только соответствие реальности … но и характеризует значимость реальности и ее познания для человека и общества, для человека как для субъекта, вопреки всем представлениям о “спасительности лжи” и “нас возвышающего” обмана» [17. С. 101].

И действительно, рассматривая ценностный аспект лжи, можно многократно наблюдать тот факт, что ложь сцепляет различные ценностные и этнокультурные ориентации в условиях максимальной динамики изменения традиционных ценностей и при наличии ценностного кризиса. Л.Н. Столович верно замечает: «По сути дела, все духовные состояния человека, связанные с актуализацией ценностей, обладают «двойным бытием: в качестве способа освоения ценности и в виде самой ценности» [17. С. 93].

Уже на ранних этапах формирования этических систем ценностей замечается четкая зависимость: насколько глубок ценностный кризис, настолько расширена степень привлечения лжи как функционального звена, связующего различные уровни ценностей. Т.В. Адорно верно заметил то обстоятельство, которое трудно не учесть при обосновании тех или иных концептуальных ценностных установок: «Мы живем в век распада личности и регрессирующих коллективов» [1. С. 190]. Неслучайно психологи и социологи отмечают особенность, которая характерна для негативных отношений между людьми в обществе, возникающих в результате целенаправленного обмана и лжи, например, с целью опорочить имя преуспевающего человека.

Успех способствует развитию языка и ведет к небрежности. Можно высказать искреннее мнение о людях, которые терпеть не могут искренности. Иронические суждения будут переходить из уст в уста. Одно ироническое слово может развязать конфликт. Люди очень чувствительны к тому, как к ним относятся; малейшая критика их ранит, особенно если попадает в уязвимое место.

По Дюркгейму, ведущим принципом общества является индивидуализм. «Общество создает условия для расцвета индивидуализма в соответствии с коллективной потребностью и моральным императивом. Сама мораль здесь предписывает каждому проявлять себя. Однако общество, высшим законом которого является индивидуализм, чревато опасностью разъединения и аномалии. Чем больше оно содействует индивидам в отстаивании их прав на самореализацию и удовлетворение их желаний, тем больше опасность того, что индивиды забудут о требовании самодисциплины» [9. С. 56].

Очень часто человек становится объектом клеветы. При этом не имея возможности на нее возразить. Потоки лжи становятся потоками невежества.

Апология традиционных ценностей в период нравственного кризиса современного общества приобретает наибольшую актуальность именно сейчас, когда мы наблюдаем чрезмерно выраженную экзальтацию, которая ведет к нивелированию реальности и истины, в конечном же итоге приводит ко лжи.

Уважение к истинным ценностям далеко не всегда залог спокойной динамики нравственной жизни человека. Но оно по крайней мере дает возможность для гармонизации внутреннего мира, который решает две современные проблемы: доминирование аморализма и антиэстетизм.

Швейцарский психоаналитик К.Г. Юнг доказывает, что обращение к традиционным ценностям нивелирует современные негативные тенденции: «Голос интеллектуального или морального понимания на уровне констатации одураченности любовью и нравственной безответственностью массового человека — это не более чем промедление на пути к атомизации индивидуума» [26. С. 191]. Человеку необходима очевидность собственного внутреннего опыта, который в состоянии защитить его от низвержения в обезличение. Современные психологи и философы полагают, что человеческая индивидуальность сложна, при этом нуждается в моральной опоре и источнике этой опоры.

Итак, отметим в заключение, проблема обмана остается одним из наименее исследованных направлений философско-этической мысли.

Обширный пласт человеческого существования оказывается за рамками центра исследований этического и социально-философского плана. Даже в солидных изданиях по философской науке отсутствует упоминание анализируемого феномена. Многоаспектность и малоизученность вопроса предоставляет возможность рассмотреть феномен обмана в условиях новых теорий и методологических предпосылок.

Во-первых, на протяжении всего философского дискурса выявлено, что большинство исследователей отмечают такую особенность ценностной содержательной стороны лжи, которая может быть интерпретирована как определенный баланс ценностей. Эмпирически человеческая культура свидетельствует о важной уравновешивающей ценностной характеристике лжи как промежуточного феномена между деструкцией и нравственным подъемом общественной культуры.

Во-вторых, часто наблюдаемое явление духовного упадка общества сопровождается деструктивной фактурой наличия лжи в системе ценностных коммуникаций. Ложь как бы просачивается во все поры ценностных межчеловеческих отношений и разрывает их.

В-третьих, ложь как явление морального состояния человека носит биполярный характер. Она может быть отнесена в некоторых дискурсах к системе инструментальных ценностей. В условиях негативной динамики нравственной атмосферы общества под якобы ложное могут маскироваться конструктивные формообразующие ценности, преследуемые в нравственно распадающемся обществе, что определяет позитивнуюценностную составляющую лжи.

Ценностно-оценочное содержание лжи при этом выступает как фактор мобилизации индивидуального морального творчества, т.к. человек, находящийся в среде априорного осуждения лжи большинством моральных систем, вынужден сталкиваться с проявлениями ее необходимости и оправданности. Это заставляет его принимать постоянно новые оценочные решения, составляющие суть индивидуального нравственного творчества (поиска).

Рассматривая социальный контекст феномена лжи, можно дать достаточно четкие свидетельства многоплоскостного его проявления. Люди воспринимают ложь как таковой феномен межличностной, межгрупповой и межнациональной коммуникации, с которым практически невозможно бороться, его нужно принимать как данность.

Трудно не согласиться с исследователями, отмечающими тенденцию нарастания обмана на различных уровнях социальной коммуникации социума. Проявлениями деструктивного воздействия лжи на всю структуру нравственных отношений в обществе являются: во-первых, фрагментация устоявшихся традиций, отношений и стереотипов поведения человека в обществе5. Во-вторых, можно со всей определенностью утверждать, что политические отношения современности в значительной степени обусловлены осознанием необходимости проявления в социуме лжи как метода политики. В-третьих, в социально-экономических отношениях современного общества доминирует прагматизм, где ложь и обман есть неизменные инструменты достижения социальных и индивидуальных целей. В-четвертых, в государственных структурах современного общества ложь и обман проявляются как амбивалентное явление: с одной стороны, государство вынуждено в интересах общества сохранять определенные заведомо ошибочные цели, с другой стороны — безответственная ложь государственных деятелей приводит к глобальным кризисным последствиям, сказывающимся на утверждении атмосферы всеобщего недоверия.

Важно указать, что ложь может быть функцией как амортизирующей социальные отношения, так и таковые разрушающей. В немалой степени выявлению функциональности лжи в обществе способствует этико-философский анализ. Рассматривая ложь как морально-этическую и социальную категорию, можем отметить: ложь — это своеобразная форма поведения человека. Существуют обстоятельства, когда ложь является морально допустимой и оправданной («ложь во спасение»). Вместе с тем в большинстве случаев это порок, приводящий к двойной морали, а в результате — к полному аморализму.

Ложь в этико-философском аналитическом срезе дает четкое представление о том, насколько деструктивно ее воздействие на общественную мораль, равнодушное отношение к злу, неправде, клевете и др. Поиск и утверждение нравственных идеалов осуществляется с позиций функциональной сущности феномена лжи. В этом качестве она предстает достаточно амбивалентной, являя свои метафилософские и онтологические характеристики — системность, деструктивность, мимикрийность и т.д.

Список использованной литературы

1. Адорно Т.В. Проблемы философии морали / Пер. с нем. — М.: Республика, 2002. — 239 с.Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: учеб. для вузов. —М.: ТЕИС, 1996. — 500 с.
2. Архангельский Л.М. О характере морального сознания // Вопросы философии. — 1969. — № 5. — С. 83—87.
3. Бахтин М.М. Риторика в меру своей лживости / М.М. Бахтин. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. — СПб.: Азбука, 2000. — С. 232—240.
4. Бердяев Н.А. Парадокс лжи // Человек. — 1999. — № 2. — С. 102—108.
5. Богатырева Е.Н. Психология обмана. Преимущества и потери. — СПб.: Изд-во «Лань», 1998. — 192 с.
6. Вебер М. Избранные произведения / Пер. с нем. — М.: Прогресс, 1990. — 808 с.
7. Дубровский Д.И. Обман. Философско-психологический анализ. — М.: Изд-во РЭЙ, 1994. — 117 с.
8. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда / Пер. с фр. — М.: Канон, 1996. — 432 с.
9. Запасник С. Ложь в политике // Философские науки. — 1989. — № 1. — С. 94—107.
10. Знаков В.В. Категории правды и лжи в русской духовной традиции и современной психологии понимания // Вопросы психологии. — 1994. — № 2. — С. 55—63.
11. Ильин И.А. Яд партийности // Русский колокол. — 1928. — № 3. — С. 78—81.
12. Клямкин И. Почему трудно говорить правду // Новый мир. — 1989. — № 2. — С. 24.
13. Оруэлл Дж. 1984. Скотный двор. — Пермь: Изд-во «КАПИК», 1992.
14. Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. — М.: Русская книга, 1993. — 640 с.
15. Смелзер Н. Социология. — М.: Феникс, 1994. — 688 с.
16. Столович Л.Н. Философия. Эстетика. Смех. — СПб.: Тарту, 1999. — 384 с.
17. Титаренко А.И. Структуры нравственного сознания. — М.: Мысль, 1974. — 278 с.
18. Уледов А.К. Духовная жизнь общества: Проблемы методологического исследования. — М.: Мысль, 1980. — 271 с.
19. Хорни К. Невроз и развитие личности / Пер. с англ. — М.: Смысл, 1998. — 375 с.
20. Ципко А. Насилие лжи, или Как заблудился призрак. — М.: Молодая гвардия, 1990. — 270 с.
21. Шалютин Б. Человек лгущий // Человек. — 1996. — № 5. — С. 151—159.
22. Шостром Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор. — Минск: ТПЦ «Полифакт», 1992. — 130 с.
23. Экман П. Психология лжи. — СПб.: Питер, 1999. — 270 с.
24. Эко У. Пять эссе на тему этики. — СПб.: Симпозиум, 2000. — 96 с.
25. Юнг К.Г. Божественный ребенок: Аналитическая психология и воспитание. — М.: Республика, 1997. — 400 с.

  1. Чекушкина Е.Н. — кандидат философских наук, доцент кафедры философии Мордовского государственного педагогического института им. М.Е. Евсевьева. E-mail: elenachekushkina@yandex.ru
  2. В силу того что в научной литературе не указано достаточно четкого разграничения дефиниций «обман» и «ложь», считаем целесообразным рассматривать их в дальнейшем как взаимозаменяемые понятия, используя различия между ними там, где это необходимо для адекватного и более четкого дифференцирования.
  3.  Обман в науке особенно нетерпим, ибо наука образует своего рода базис объективности во всей системе духовной культуры. Рост числа случаев обмана в этой сфере деятельности говорит о серьезном падении нравов, негативно сказывается на всей системе духовной деятельности.
  4. М.М. Бахтин достаточно подробно разработал указанный контекст анализа диалога людей в аспекте иллюзорности.
  5. Прежде всего в семье, где острейший моральный кризис современности происходит по причине увеличения уровня недоверия и обмана, что фактически приводит к деградации этого института.