Наследие Бехтерева В.М. в контексте истории развития онтопсихологии в России. И.В. Сидорчук1 / Журнал «Alma mater» (Вестник высшей школы) Специальный выпуск «Премия Менегетти – 2012», 2012
Тема статьи — роль научного наследия известного отечественного врача, невропатолога и психолога В.М. Бехтерева применительно к истории развития в России онтопсихологии А. Менегетти. Работы Бехтерева во многом подготовили российскую гуманитаристику к принятию онтопсихологических идей Менегетти. При всех различиях их взглядов и научных подходов, обусловленных историческими и социально-политическими факторами, многие идеи ученых очевидно коррелируют между собой. На основании сравнительного анализа их трудов выдвигается и анализируется феномен близости научных взглядов двух ученых.
Ключевые слова: онтопсихология, А. Менегетти, В.М. Бехтерев, история психологии, междисциплинарный синтез, рефлексология.
Россия является одной из стран, где онтопсихологические идеи были наиболее охотно встречены как многими представителями ученого сообщества, так и простыми людьми. Это принято объяснять духовным вакуумом, образовавшимся после десятилетий тоталитаризма. Ответ отчасти верный, но достаточный только при поверхностном взгляде на проблему.
Известно, что термин «онтопсихология» активно использовал один из ведущих отечественных психологов Б.Г. Ананьев (1907—1972). При всех различиях в понимании роли, задач и механизмов новой науки А. Менегетти нельзя не признать, что в нашей стране этот заочный «союз» принес науке ощутимые плоды. Об этом, в частности, можно судить по заявлениям, прозвучавшим 27 мая 2004 г. на торжественной церемонии открытия кафедры онтопсихологии в Санкт-Петербургском государственном университете в присутствии не только самого А. Менегетти, но и Л.А. Вербицкой, а также декана факультета психологии Л.А. Цветковой.
На наш взгляд, современным исследователям стоит устремить взоры на общность стремлений двух ведущих умов эпохи к познанию человека, а не дотошно выискивать различия в их взглядах. Стоит помнить, что Б.Г. Ананьеву приходилось работать в необычайно жестких цензурных рамках, которые во многом и не позволили, наряду с преждевременной кончиной, достичь высот своего итальянского коллеги. Однако проблема истории развития онтологических идей обязывает исследователя обратить внимание на один очень интересный факт, который до сих пор находился вне поля зрения специалистов.
Научным руководителем Б.Г. Ананьева являлся создатель рефлексологии, великий исследователь мозга и человеческой психики В.М. Бехтерев (1857—1927). Его статус, а также смелость мышления позволяли выдвигать и реализовывать проекты, значение которых для истории познания человека ощущается и сегодня. Проведенные автором историко-культурные изыскания, в т.ч. с привлечением не введенных в научный оборот архивных материалов, показывают, что именно в работах В.М. Бехтерева можно искать истоки отечественной онтологической мысли. Известно, что В.М. Бехтерев фактически создал Ананьева-ученого, в чем последний признавался сам [1].
Обращение к трудам В.М. Бехтерева показывает: это в полной мере относится и к онтопсихологии. Таким образом, путь от В.М. Бехтерева до А. Менегетти оказывается гораздо ближе, в чем можно убедиться при сравнительном анализе конкретных примеров.
В первую очередь, стоит отметить главные черты, объединяющие А. Менегетти и В.М. Бехтерева. Речь, разумеется, идет о необычайной смелости мышления, способности отказаться от плена стереотипов. Так же, как Менегетти, не побоявшийся бросить вызов консервативной западноевропейской психологии, Бехтерев не останавливался перед узкими рамками традиционной науки, за что в конце жизни поплатился огульной и некомпетентной критикой со стороны многих коллег. Это — стиль мышления подлинных новаторов, устремляющих свой взор к поиску вечных и истинных ценностей.
Объединяет ученых и последовательное стремление к комплексному исследованию человеческой личности. Философия А. Менегетти исходит из очевидной необходимости всестороннего раскрытия психологии человека, что должно ставить табу на узкоспециализированном взгляде на проблему. Из тех же предпосылок исходил и В.М. Бехтерев — последовательный сторонник идей междисциплинарного синтеза.
В частности, в основу работы созданного им в 1907 г. Психоневрологического института был положен принцип онтологического синкретизма [21. Л. 4]. Цель работы учреждения определялась ни много ни мало как «познать человека» [14. С. 274—275]. Следование этим принципам ученый сохранил и впоследствии.
По утверждению его учеников и научных преемников Б.Г. Ананьева и А.В. Дубровского, «В.М. Бехтерев был предтечей нового типа ученого. Лаборатория была для него только входом в познание реальной жизни. Весь путь его жизни переплетался сложными взаимосвязями биологических и социальных наук. У В.М. не было отношения «сверху вниз» к духовным запросам и к очередным реальным задачам общественной жизни. Как ученый В.М. затрагивал и разрабатывал целый ряд подчас совершенно разнородных проблем. Этого большого ученого одинаково интересовали и функции зрительных бугров, и личность художника, и проблема сексуальности, и вопросы общественного воспитания. В.М. Бехтерев создает такой мощный научный организм, как Институт мозга, и кружок артистов Александринского театра для изучения рефлексологии. Он создает мировой научный труд «Общие основы рефлексологии человека» и пишет стихи «для себя». Он выступает на мировых научных конгрессах и читает лекции на фабриках и в клубах. Это богатство и широта его жизни были совершенно непонятны многим ученым, которые на грандиозную картину жизни смотрят только через окно своей науки» [2. С. 192].
Оба ученых пришли к своим выводам в результате активной и успешной практики. Полученные данные позволили сформировать особый взгляд на человеческую личность, в основу которого положена вера в человека, в конечное торжество гуманистических ценностей.
Негативные стороны общественного устройства, общепринятой морали, создающей душевных калек, всегда были в центре внимания ученых, заставляли концентрироваться на их решении. Одно из ярчайших в данном случае явлений — наркомания, бороться с которой они помогали многим из своих пациентов.
А. Менегетти утверждает, что «здоровая (психически) личность не будет подвергаться соблазнам наркотического опьянения», что «наркотики — следствие внутреннего бессилия» [18. С. 163—165]. С этим тезисом мог бы полностью согласиться и В.М. Бехтерев, под контролем которого в созданном на основе Психоневрологического института в 1918 г. Институте мозга проблемами наркомании занимался крупный коллектив под руководством Р.Я. Голант. Ученый исходил из того, что любое социальное зло, в том числе алкоголизм, преступность, жестокость в семье или наркомания, будут побеждены только в обществе психически здоровых людей, и видел себя в авангарде борьбы за духовное здоровье человечества [11, 17].
С тезисами создателя онтопсихологии о необходимости формирования сильной личности, воспитании здорового честолюбия и адекватной логики ценностей жизни [19. С. 22; 20. С. 99] пересекается идея В.М. Бехтерева о культуре «социального героизма в воспитании детей». А. Менегетти пишет: «Мораль или «Сверх-Я», монитор отклонения и логико-историческое «Я» отдают предпочтение тому, что основано на социальных ценностях. Эти векторы определяют и устанавливают направленность сознания исключительно на системно-социальные ценности — 1) власть, 2) повиновение, 3) безопасность, 4) жизнь ради удовлетворения честолюбия. Но не честолюбия перед жизнью как удовольствия, а как превознесения перед лицом общественного мнения, которое вознаграждает субъекта (если индивид ведет себя молодцом, общество продвигает его, награждает, объявляет святым или героем), следовательно, подобное понимание честолюбия не совпадает с восхвалением жизни. По сути, общество сначала убивает человека, а затем возводит его на пьедестал, тогда как логика ценностей жизни, напротив, состоит в том, что человек возвышается и добивается удовлетворения и славы в жизни» [20. С. 99].
В.М. Бехтерев, в свою очередь, исследовал детскую психологию в рамках популярной тогда педологии. К концу жизни он окончательно утвердился в необходимости поощрения детской самодеятельности и инициативы в отношении к внешнему миру, выступал резко против существовавшего в течение веков подавления энергии подрастающего поколения [9]. По сути, взгляды ученых разделяет лишь социально-политический фон. А. Менегетти рассматривает традиции воспитания и формирования личности в условиях западноевропейских буржуазных традиций. В свою очередь, В.М. Бехтерев вплотную подошел к идее «социальной евгеники», адаптированной под задачи построения социалистической империи.
Общность отношения к вопросам воспитания приводит и к общему отношению ученых к традиционным социальным институтам, в частности церкви и религии.
А. Менегетти подчеркивает социальную и культурную значимость религии, при этом оговаривает опасность слепой веры: «Сама по себе религия столь же прекрасна, как и поэзия, философия, политика, до тех пор пока является частью человеческой культуры. Все религии истинны в своих изначальных принципах, тогда как церковь и другие религиозные институты созданы более поздними социальными образованиями.
Высший человек должен преодолеть любой миф, любую идеологию и постичь бытие в его суровой наготе. Поэтому бессмысленно сражаться с религией: необходимо понять, полюбить ее всю и пойти дальше, поскольку в каждой религии есть своя литургия, которая служит множеству людей единственной опорой в жизни. Например, я заметил: если невроз скрывается за религиозной идеологией, то субъекту невозможно помочь, поскольку приходится состязаться с комплексом, принимающим обличье Бога; это психическая ригидность высшей степени. Такого субъекта лучше оставить в покое, пытаясь перевести на рельсы возможного возобновления игры жизни или возникновения чудесного случая или события. Это своего рода логотерапия, которая приносит покой, хотя и не устраняет симптом» [20. С. 100].
Эти слова явно коррелируют с идеями В.М. Бехтерева. Он признавал, что «идея Бога лежит в основе всяких вообще гуманных начал» [10. С. 438], что на определенном этапе истории развития человечества она пришла «на помощь семье, роду и племени, а затем стала служить и государству», воплощая идею некой «высшей морали» [8. С. 312]. Одновременно он показал, что вслед за ходом развития человечества религия теряет свою актуальность, превращается в институт, тормозящий развития общества [8. С. 312]. Отсюда многочисленные случаи психических заболеваний, связанных с религией, которые ученый рассмотрел в одной из главных своих работ — «Внушение и его роль в общественной жизни» [5].
Менегетти в ходе своих исследований пришел к одному из самых прогрессивных на данный момент взгляду, касающемуся исследования вопроса взаимодействия коллективного и индивидуального. Из многочисленных текстов, по которым об этом можно судить, остановимся на исследовании в контексте проблемы феномена войны. «Война — это объединение ряда групп с противоположными интересами, посредством которых детерминируется перемещение противоположной, но при этом эквивалентной или почти эквивалентной динамической массы. В этом столкновении масс находит себе место и одинокий герой, которого называют героем просто потому, что он становится самым крупным вектором одной из двух этих масс» [18. С. 178]. Таким образом, ученый далек от рожденных политическими стереотипами взглядов на перманентный и безвыходный антагонизм личности и коллектива.
К подобному выводу был близок и В.М. Бехтерев, сделавший выбор в пользу коллектива лишь после революции 1917 г. в работе «Коллективная рефлексология», находясь под влиянием четкого социального заказа со стороны новой власти.
Тем не менее, В.М. Бехтереву, как и А. Менегетти, приходилось работать не с коллективами, а с конкретными людьми. И здесь политическая конъюнктура уже не вторгалась в выводы, полученные исключительно благодаря психиатрической и психотерапевтической практикам.Именно при работе с пациентами оба ученых (хотя в данном случае, скорее, лучше использовать слово «врач») получали необходимые для развития своих теорий эмпирические данные. При этом для обоих было характерно строгое, но справедливое отношение к пациентам.
Например, А. Менегетти утверждает: «многие аспекты шизофрении объясняются нечем иным, как успешной инфантильной тактикой пациента, который превращает в выгоду свою постоянную зависимость от другого, при этом переворачивая все с ног на голову: при кажущейся зависимости становится деспотом и тираном, претендуя на пожизненное обслуживание, но неизменно оставаясь инфантильным» [18. С. 21]. Против подобного инфантилизма больных, вредящего как им самим, так и врачу, активно боролся и В.М. Бехтерев при разработке методики объективного исследования душевнобольных [12].
Среди ученых, повлиявших на А. Менегетти, традиционно и небезосновательно называют З. Фрейда. Казалось бы, как это связано с В.М. Бехтеревым, никогда не разделявшим взгляды великого создателя психоанализа?
Разумеется, в условиях 1930—1950-х гг. адекватное и внимательное изучение отношения Бехтерева к фрейдизму было невозможно, что закрепило в историографии лишь поверхностный взгляд на проблему. Да, В.М. Бехтерев не разделял субъективизм и гиперболизацию роли сексуальных желаний в жизни, но одновременно активно использовал опыт З. Фрейда при исследовании мозга [13]. Кроме этого, в Институте мозга под личным руководством Бехтерева работала одна из ведущих российских популяризаторов психоанализа Т.К. Розенталь. Суть отношения ученого к своему австрийскому коллеге заключалась в здоровой научной борьбе, которая, как известно, невозможна без уважения друг к другу. В данном случае не стоит забывать и о том, что огромное влияние на взгляды ученых оказал знаменитый французский невропатолог Ж.-М. Шарко, с которым оба были знакомы лично [6, 7]. Во многом схожую ситуацию мы видим и в случае с научным оппонентом В.М. Бехтерева — И.П. Павловым.
А. Менегетти не раз обращается к выводам последнего, касающимся исследований в области условных рефлексов: «Академику Павлову за несколько месяцев удалось в лабораторных условиях доказать зависимость поведения от условных рефлексов, продемонстрировав неразрывную связь психики и соматики. Каждый человек долгие годы живет в среде, которую он считает естественной, подвергаясь воздействию семантики отчуждения» [18. С. 259]. Еще пример: «Многочисленные формы адаптации (всякая форма адаптации есть защита от мотивации) объединяются в два типа. Первый включает в себя формы, действующие по генетически запрограммированной схеме и относящиеся к стабильным и периодическим явлениям. Ко второму относятся адаптационные реакции, формирующиеся на протяжении индивидуальной жизни: это — формы адаптивного поведения, которые Павлов назвал «условными рефлексами»» [18. С. 282].
Конечно, имя нобелевского лауреата, академика И.П. Павлова не могло не быть упомянуто в подобных трудах. Но давайте обратимся к причинам его спора с создателем рефлексологии.
Оба ученых являлись последователями И.М. Сеченова и считали, что именно его известный труд «Рефлексы головного мозга» определил направление их дальнейших исследований [3. С. 30; 4. С. 6]. Как и Павлов, Бехтерев изначально проводил исследования нервной системы животных, которые дали во многом аналогичные результаты.
Но он дал рефлексам иные названия: «Очевидно, что и в рефлексологии должен быть установлен известный критерий для определения соотносительных процессов и для отличия их от простых рефлексов. В этом отношении мы можем ограничить понятие соотносительных процессов с объективной стороны такими отношениями организма к окружающему миру, которые предполагают реакцию на внешние воздействия наосновании прошлого индивидуального опыта. Всюду, где прошлый опыт дает себя знать, мы имеем уже не простой рефлекс, а рефлекс высшего порядка или сочетательный рефлекс, лежащий в основе соотносительной деятельности. Это определение строго отграничивает высшие или сочетательные рефлексы от простых рефлексов, которые предполагают не бывший ранее индивидуальный опыт, а упрочившийся путем передачи по наследству механизм для проведения импульсов в определенном направлении» [15. С. 22].
Павлов ревностно относился к своим достижениям. В собственных работах всячески подчеркивал приоритет в области исследования рефлексов. И вот что отвечал ему В.М. Бехтерев: «Удивительна эта особливая погоня за приоритетом со стороны ученого, который и без того имеет право на признание особых заслуг перед наукой. Прежде всего замечу, что с моей стороны никаких претензий на приоритет по отношению к роду исследований И.П. Павлова нигде не заявлялось. Но его претензия на приоритет вообще не может быть оправдана не только при сопоставлении ее с данными американской литературы, но и русской. Входить в подробности по этому предмету нет надобности. Скажу лишь, что область исследования И. Павлова — «объективное изучение высшей нервной деятельности животных», моя же область — «объективно-биологическое исследование личности человека» [15. С. 22]. Действительно, в своих лабораториях В.М. Бехтерев исследовал сочетательные рефлексы именно на людях2.
Обратимся в заключение к работам А. Менегетти, в которых он пользуется выводами И.П. Павлова для исследования поведения именно людей. Менегетти, по сути, говорит о сочетательных рефлексах Бехтерева, а не условных рефлексах Павлова. Исследуемому могли раздражать стопу или палец слабым ударом тока и получали двигательную реакцию.
Причина лишь одна — активное замалчивание исследований В.М. Бехтерева, не позволившее им получить широкую мировую известность. В начале статьи мы сказали, что А. Менегетти и В.М. Бехтерева объединяет, прежде всего, небывалая смелость и оригинальность мышления, поиски своего пути, будь то врачебная практика (гипноз Бехтерева и «терапевтическая пощечина» Менегетти [18. С. 22—24]) или создание новой науки (рефлексология, социальная генетика и онтопсихология). Идеи Бехтерева, несмотря на замалчивание многих из них после его смерти, оказали важнейшее влияние как на российскую психологию, так и на гуманитаристику в целом. Его исследования послужили мощным толчком и гарантией развития в России представлений о важности междисциплинарного синтеза, комплексного подхода к изучению человека и убежденности в торжестве гуманистической психологии. Именно В.М. Бехтерев во многом подготовил российскую психологическую мысль к принятию онтопсихологических идей.
Список использованной литературы
1. Ананьев Б.Г. Люди передовой науки // СПФ АРАН. —Ф. 805. — Оп. 1. — № 4.
2. Ананьев Б.Г., Дубровский А.В. Памяти большого человека // Вестник знания. — 1928. — № 23—24.
3. Анохин П.К. Иван Петрович Павлов. Жизнь, деятельность и научная школа. — М.-Л., 1949.
4. Бехтерев В.М. Автобиография. — М., 1928.
5. Бехтерев В.М. Внушение и его роль в общественной жизни. 3-е значит. доп. изд. — СПб.: К.Л. Риккер, 1908.
6. Бехтерев В.М. Из воспоминаний о Шарко // Вестник знания. — 1926. — № 12.
7. Бехтерев В.М. К воспоминаниям о Шарко // Современная психоневрология. — 1925. — № 8.
8. Бехтерев В.М. Коллективная рефлексология // Бехтерев В.М. Избранные работы по социальной психологии / Отв. ред. Будилова Е.А., Степанова Е.И. — М., 1994.
9. Бехтерев В.М. Культура социального героизма в воспитании детей // Вестник знания. — 1926. — № 24.
10. Бехтерев В.М. Лев Толстой и единение народов // Вестник знания. — 1915. — № 7.
11. Бехтерев В.М. Личность и условия ее развития и здоровья // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. — 1905. — Вып. 6.
12. Бехтерев В.М. Материалы к методике объективного исследования душевнобольных // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. — 1910. — № 5.
13. Бехтерев В.М. О задних корешках, месте их окончания в сером веществе спинного мозга и об их центральном продолжении // Вестник клинической и судебной психиатрии и невропатологии. — 1887. — Вып. 1.
14. Бехтерев В.М. Об устройстве Психо-неврологического Института в С.-Петербурге // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. — 1904. — Вып. 5.
15. Бехтерев В.М. Объективное изучение личности / Бехтерев В.М. Избранные труды по психологии личности: в 2-х тт. — Т. 2. — СПб., 1999.
16. Бехтерев В.М. Основные вопросы социальной евгеники // ЦГИА СПб. — Ф. 2265. — Оп. 1. — № 975.
17. Духовное наследие В.М. Бехтерева. Стихи, воспоминания, записки, рассказы В.М. Бехтерева и краткая биография В.М. Бехтерева. 1904—1927 // ЦГИА СПб. — Ф. 2265. — Оп. 1. — № 14.
18. Менегетти А. Клиническая онтопсихология. Монография по психотерапии: новый научный подход, базирующийся на результатах психотерапевтических, психологических и философских исследований. — М., 1997.
19. Менегетти А. Пять уроков онтопсихологии. — М., 1997.
20. Менегетти А. Образ и бессознательное: учеб. пос. по интерпретации образов и сновидений. — М., 2000.
21. Отчет о деятельности Психо-неврологического института с 1908—1918
- Сидорчук И.В. — аспирант кафедры истории западноевропейской и русской культуры Санкт-Петербургского государственного университета. E-mail: chubber@rambler.ru; chubber@mail.ru
- Исследуемому могли раздражать стопу или палец слабым ударом тока и получали двигательную реакцию.